СМИ о нас

Жизнь по уставу
Кто сегодня приходит в монастырь
Сергей ГЛЕЗЕРОВ
Выпуск  № 143  от  30.07.2013

У входа в Никольский мужской монастырь нас, группу журналистов, совершавшую поездку по староладожским святыням, встретила инокиня Феодосия. Сразу же защелкали затворы фотокамер, на что матушка заметила: «По правилам церкви, нас не положено фотографировать. Вам в виде исключения можно, только, пожалуйста, не печатайте»...

Матушка Феодосия – насельница женского Васильевского скита, расположенного на противоположном берегу Волхова в деревне Чернавино. Он приписан к Никольскому мужскому монастырю. По преданию, основан был монастырь по указанию Александра Невского в память о гибели ладожан, принимавших участие в битве со шведами. По сей день ладожане хранят память о том, что их предки были великими воинами. Недаром ручей, который вытекает неподалеку от монастыря из-под горы Победище, зовется Кровавым: легенды говорят, что он три дня был окрашен в цвет крови...

После того как в середине 1930-х годов монастырь закрыли, в нем устроили машинно-тракторную станцию, ремесленную школу и общежитие. В храме Иоанна Златоуста был склад мазута и запчастей – в алтаре на полу до сих пор можно увидеть следы масел и мазута. В 2002 году монастырь снова стал действующим.

– Сегодня у нас один действующий храм на территории монастыря – святителя Иоанна Златоуста, – рассказала матушка Феодосия. – Древний Никольский собор с болью в сердце и показывать не очень хочется.

Если посмотреть на фотографии монастыря начала ХХ века, то он весь в «белых одеждах». Теперь Никольский собор стоит без штукатурки, без окон, стены прорезаны ужасающими глубокими трещинами. Оказывается, в 70-х годах прошлого века реставраторы задумали благое дело – придать храму исторический новгородский облик. Отбили всю штукатурку, возвели леса. Да так на этом все и остановилось. Леса простояли двадцать лет и сгнили. Сегодня храм в плачевном, аварийном состоянии.

– Монастырь насчитывает 21 объект федерального значения, из них за последние десять лет по-настоящему финансировался только один – храм Иоанна Предтечи. Все остальные возрождались практически полностью за счет пожертвований. Мы ни от кого не получаем никаких дотаций – ни от епархии, ни от патриархии, ни от государства. Да, нам помогают благодетели, помогают местные власти: в этом году сделана большая стоянка для автобусов. Стараниями благодетелей, помощников и верующих людей монастырь живет, платит налоги за тех, кто работает здесь официально, а не во славу Божию, оплачивает электричество, газ, воду, – говорит инокиня Феодосия.

По правде говоря, Никольский монастырь никогда не отличался особым богатством. В самые лучшие его времена до революции здесь было до пятидесяти монахов. Сейчас в обители их не больше десяти. Многие работы ведутся трудниками. Так называют людей, продолжительное время живущих и работающих в монастыре на добровольной и бескорыстной основе, но не принадлежащих к братии.

– К нам приезжают работать православные молдаване – гагаузы, – рассказала матушка. – Очень много сделано в монастыре их руками. Они вместе с нами молятся, участвуют в крестных ходах. Ребята аккуратные, трудолюбивые, усердные. Слава богу, что Господь к нам таких людей присылает.

– Как складываются отношения с туристами? – задаем вопрос.
– Туристы иногда обижаются, что обитатели монастыря не дают посмотреть архитектуру. Но нужно понимать: поскольку монастырские здания переданы церкви, совершенно не обязательно, чтобы они были открыты чуть ли не круглосуточно. Нужно уважать порядки и устав монастырской жизни. Жизнь монастырей осложняется тем, что внешний мир вторгается в нашу обитель. У нас рядом пляж, к нам в монастырь нередко заходят люди в полуобнаженном виде. Представьте себе: монах, который дал обет целомудрия, видит здесь пышнотелую даму, у которой одеждой прикрыто только двадцать сантиметров ее телес. Конечно, это вызывает отрицательные эмоции...

– А где же сами монахи? – задал вопрос один из журналистов, оглядывая ухоженное, но довольно пустынное пространство монастыря.

– Монахи на молитве, на трудах – у нас большая территория, есть свой огород. Вы хотите увидеть людей в церковном облачении, как у меня? Но трудовая одежда монаха необязательно подрясник. Жизнь не должна быть на виду, монахам необязательно демонстрировать туристам свое присутствие в обители. Вообще же в монастырях сегодня жить очень непросто. Но нужно. Потому что должен же кто-то постоянно молиться. Нестяжание, молитва не только за себя и своих близких, но и за весь мир – это всегда было и остается главной целью монашеской жизни. Говорят, пока стоит на свете хоть один монастырь и молится в нем хотя бы один монах, этот мир еще стоит...

После беседы с матушкой Феодосией мы отправились в другой монастырь – Успенский девичий, расположенный также поблизости от староладожской крепости. На входе в обитель прописаны четкие правила посещения: не курить, не распивать спиртные напитки, не гулять в пляжных костюмах, не шуметь и не кричать...

Монастырь, насчитывающий девять веков истории, вернули епархии в 2004 году. До этого тут находился специнтернат для подростков. К тому времени здесь была страшная разруха. Только Успенский собор (он считается самым северным из храмов домонгольской Древней Руси), который опекали реставраторы, был более или менее в приличном состоянии. За прошедшие годы многое удалось привести в порядок, хотя следы прежнего запустения еще остаются.

В девичьем монастыре особенно чтят игумению Евпраксию, сделавшую в XIX веке очень много для благолепия обители. Готовят материалы для ее канонизации. Добрым словом поминают и матушку Дионисию.

– До нее был устав, предполагавший, что каждая монахиня сама заботится о своем содержании и пропитании, – рассказала Илария. – Приходила, например, сестра, которая хотела жить в монастыре, на свои деньги строила здесь себе дом. Поэтому при таком порядке сестер здесь было мало. А при матушке Дионисии у сестер все стало общим, при ней даже бедные девушки могли приходить в монастырь. Сегодня здесь у нас общежительный устав, как при матушке Дионисии, никто никаких вкладов от вновь пришедших не требует. Жизнь у нас тут тяжелая, поэтому народ не удерживается. Самое сложное – послушание, – призналась Илария.

– Какие же мотивы приводят сегодня людей в монастырь? – задаю вопрос благочинной.
– В монастырь люди не сами приходят – их приводит Господь. Есть расхожее мнение, что в монастырь уходят неудачники, разочаровавшиеся в жизни, испытавшие несчастную любовь. Это абсолютно неверно. То есть некоторые действительно по таким причинам сюда приходят, но в монастыре они не задерживаются. А бывает и так, что люди, отчаявшиеся в жизни, приходят к нам, восстанавливаются в монастыре, а потом уходят обратно в мирскую жизнь.

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

http://old.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10300920@SV_Articles